Пауль Петрович Керес (1916 – 1975) - эстонский и советский шахматист, шахматный композитор и теоретик.
Друзья, сегодня мы опубликуем не совсем обычную статью в нашей рубрике «История Шахмат». Листая старые шахматные журналы, мы часто сталкиваемся с мыслью, сколько интересного материала современный читатель никогда не узнает. Поэтому мы решили публиковать интересные заметки из прошлого. Данная статья авторства Пауля Кереса рассказывает о положении дел его современников, включая личные догадки и предположения.
Приятного чтения.
«Вопрос о мировом шахматном первенстве в последние годы приобрел особую актуальность, благодаря выдвижению ряда талантливых мастеров. Этот вопрос и в прежние времена был одним из важнейших в международной шахматной жизни, но до сих пор не получил удовлетворительного разрешения.
Возьмем для примера нынешнюю ситуацию. Шахматный мир насчитывает ряд ведущих мастеров (Ботвинник, Капабланка, Решевский, Файн, Флор, Эйве), в которых видит достойных кандидатов для борьбы за мировое первенство. К группе претендентов причисляют также и автора этих, строк. Кто же из них должен играть матч с Алехиным в первую очередь? Ответ на этот вопрос представляет исключительные трудности как для нынешнего чемпиона мира, так и для самих кандидатов.
Почему вообще сложилось столь единодушное мнение, что Алехин, хотя он и чемпион мира, не является в то же время бесспорно лучшим среди лучших? Это легко объяснить. В годы блестящих успехов, т е. за несколько лет до матча с Капабланкой и несколько лет спустя, Алехин показал столь феноменальные достижения и столь убедительно продемонстрировал свое превосходство над всеми соперниками, что его положение в шахматном мире не вызывало ни малейшего сомнения. Еще большие успехи были вряд ли мыслимы. Алехину оставалось либо удержаться на своей недосягаемой высоте, либо начать снижение. Случилось последнее. Встречи ведущих мировых мастеров в Ноттингэме (1936 г.) и в Амстердаме (1938 г.) доказали, что алехинского «сверх-класса» больше не существует и что он с таким же трудом должен бороться за свое место, как любой из кандидатов. Этого было для широкой публики достаточно, чтобы заговорить о «конце Алехина» и начать подыскивать ему преемника. Блестящая победа Алехина над Эйве в матче-реванше мало что изменила в этом мнении: некоторые находили, что Эйве просто был не в форме; другие пошли дальше и вообще признали Эйве слабейшим из всех соперников Алехина.
Подобные объяснения могут казаться убедительными для широкой публики, но не для знатоков. Разве из того факта, что Алехин не завоевал одного из первых мест в Ноттингэме и Амстердаме, следует, что он играет слабее остальных семи? Это так же неверно, как утверждать после победы Алехина над Эйве, что Алехин играет сильнее претендентов. Каждый турнирный игрок знает, что конечный результат зависит не только от шахматной силы, но и от многих других факторов, влияние которых подчас бывает весьма велико. Таким образом, судить о силе шахматиста лишь на основании некоторых турнирных результатов нельзя. Нужно еще принять во внимание личный опыт встреч с данными шахматистами, и лишь совокупность этих моментов может дать до некоторой степени правильную картину.
Можно утверждать, что сила игры Алехина по сравнению с периодом наивысшего расцвета несколько снизилась, а у его соперников возросла, и в результате сверх-класс исчез. Однако, Алехин не слабее кого-либо из семи претендентов. Снижение его силы, возможно, объясняется надвигающейся старостью, утомлением или аналогичными причинами, но его оригинальные идеи, боевой темперамент, колоссальная находчивость, гениальные комбинации — все это осталось почти на прежней высоте. Я имел возможность по окончании « шахматного турнира наций» в Буэнос-Айресе анализировать с Алехиным некоторые позиции, и лишь тогда я по-настоящему понял, что представляет собой Алехин. Я беру на себя смелость утверждать, что никто из семи соперников Алехина не обладает его разносторонностью, его тончайшим пониманием позиции и его опытом. Оружие, которым его могут победить, заключается в основательных теоретических познаниях, точной игре и, главным образом, в большей выносливости и более крепких нервах. Какие из этих качеств следует оценить в матчевой борьбе выше, сказать очень трудно. Ясно одно: матч Алехина с любым из семи кандидатов явится исключительным по интересу шахматным событием с неопределенным заранее исходом.
Теперь возникает наиболее трудный вопрос: кто из кандидатов является сильнейшим? Без организации специального шахматного состязания ответить на этот вопрос невозможно. Моральное право на первоочередной матч принадлежит обоим экс-чемпионам, а из них — сперва Капабланке, как более старому.
Однако, о матче-реванше Алехин—Капабланка известно еще с 1927 г., что он никогда не состоится. Мне кажется, что вообще почти невозможно организовать матч между двумя мастерами, которые относятся друг к другу с таким недоверием, как Алехин и Капабланка. Оба говорили мне в Буэнос-Айресе, что именно другой виноват в неудаче неоднократно начинавшихся переговоров, а кто из них был прав, я, конечно, судить не мог. В настоящее время снова пошли слухи, что Алехин едет на Кубу для встречи с Капабланкой, но я не слишком доверяю возможности осуществления матча.
Другой кандидат с «моральными правами» — Эйве — после утраты звания чемпиона мира несколько раз пытался осуществить новый матч-реванш, но это ему до сих нор не удалось. Его горячие поклонники—голландские шахматисты — много сделали для того, чтобы получить формальное право на новый вызов Алехина. Частично для этой цели были организованы знаменитый шахматный АВРО-турнир 1938 г. и матч Эйве—Керес 1939—40 г., однако, в обоих состязаниях Эйве не оправдал возлагавшихся на него надежд. Чтобы получить возможность в большей степени посвятить себя шахматам, Эйве даже отказался от педагогической деятельности. Это дает ему, разумеется, больше шансов, чем в 1937 г., однако, возможность организации матча предоставляется более чем сомнительной, так как Алехин собирается в Америку, а Голландия находится в зоне военных действий, и проведение шахматного матча там, конечно, немыслимо.
Остаются пять мастеров, которые, благодаря их молодости, находились бы в благоприятном положении в случае матча с чемпионом мира. Каковы шансы этих претендентов?
В АВРО-турнире Файн, правда, выиграл обе партии у Алехина, однако, в обоих случаях сказалась азартная игра Алехина, стремившегося к победе во что бы то ни стало, и, следовательно, этому результату нельзя придавать решающего значения. Если принять во внимание отмеченные ранее качества Алехина, то Файн уступает Алехину в отношении разносторонности и понимании сокровенных глубин позиции; однако, он превосходит его выносливостью, крепостью нервов и, возможно, дебютной эрудицией. Борьба между ними протекала бы, вероятно, очень напряженно, однако, этот матч вряд ли может состояться, так как Файн в настоящее время является «только» вторым по силе игроком в США, а финансовое обеспечение будет ведь предоставлено в первую очередь номинально сильнейшему.
Как бы мог сложиться матч Алехина с Решевским? Стиль игры последнего совершенно другой, чем у Файна, и вопрос о том, пробьет ли Алехин «стену», т. е. сверх-надежную защиту, или разобьется о нее, — как можно было бы гадать при встрече с Файном, — здесь никак не возникает. Решевский обладает интересным стилем игры, который по богатству оригинальных идей вряд ли уступает алехинскому, превосходно играет в цейтноте, разыгрывает эндшпиль с подчас поражающим своеобразием, и при этом настолько моложе Алехина, что для последнего борьба должна оказаться весьма трудной. Американцы не без основания возлагают на Решевского большие надежды, однако, и у него имеются некоторые слабые стороны, которыми Алехин может воспользоваться. Привыкши еще с детства, когда он был шахматным «вундеркиндом», к чувству превосходства над противником, Решевский, по всей видимости, затаил это чувство в подсознании и по сей день. Похоже на то, что он всегда стремится поставить противника перед разрешением каких-то задач и по своему усмотрению направлять ход событий. Однако, позиция не всегда допускает подобную тактику, в особенности тогда, когда положение постепенно становится несколько хуже. Этот момент представляет для Решевского большую опасность, так как дебют является, пожалуй, слабейшей стороной его игры. При таком противнике, как Алехин, это обстоятельство может приобрести решающее значение. Несомненно, в процессе подготовки к матчу Решевский значительно расширит свои дебютные знания, однако, за такой короткий срок он с Алехиным не сравнится. Встреча этих мастеров, наиболее вероятная в ближайшее время, безусловно даст ряд боевых партий, которые доставят много удовольствия всем любителям шахмат. Когда атакующий стиль сталкивается с таким же атакующим, можно рассчитывать на нечто совершенно особенное по интересу.
Остаются находящиеся в Европе мастера: Ботвинник, Флор и Керес. Несколько лет назад я назвал Ботвинника и Решевского наиболее серьезными претендентами на звание чемпиона мира. Теперь, однако, отдают предпочтение Ботвиннику. В игре Решевского бывают вспышки гениальных идей, но ему не хватает исключительной надежности и поразительного спокойствия Ботвинника. Я много раз удивлялся тому, как уверенно и спокойно играет Ботвинник, даже находясь в цейтноте. Когда же имеешь его перед собой в качестве противника, никогда нельзя понять по его поведению, нравится ли ему его позиция или нет. Ботвинник — это серьезная опасность для Алехина: он отлично знает теорию, чрезвычайно точно использует небольшое позиционное преимущество, а при защите даже в трудных положениях сохраняет полнейшее хладнокровие. У Алехина, если ему не удастся ничего добиться в первых партиях матча с Ботвинником, могут сдать нервы, а это означает крушение. Я лично считаю, что из всех семи претендентов у Ботвинника наилучшие шансы в матче с Алехиным.
Интересно отметить мнение Капабланки. На вопрос о том, кого он (разумеется, после себя самого) считает наиболее серьезным кандидатом для матча на мировое первенство, Капабланка назвал Кереса и Ботвинника.
Мне могут возразить, что Ботвинник в последнем чемпионате СССР проиграл четыре партии и остался на 5—6-м месте. По этому поводу следует заметить, что отдельные неудачи возможны у любого мастера, в данном же случае нельзя даже говорить о подлинной неудаче.
Результат игры Ботвинника в этом шахматном турнире легко объяснить: вторую половину он провел в чуждом для него стиле. После проигрыша Макогонову это был уже не прежний Ботвинник, «препарирующий» своих противников со стоическим спокойствием, а другой Ботвинник, который был вынужден в этом турнире играть все партии обязательно на выигрыш, чтобы спасти свое поставленное под угрозу звание чемпиона СССР.
Эта перемена стиля резко сказалась на результатах. Однако, подобного случая не приходится опасаться в матче.
Об игре живущего теперь в Москве Флора можно сказать, что по надежности она вряд ли уступает игре Ботвинника. Достаточно вспомнить его результаты в течение нескольких лет до 1936 г., когда он из 100 турнирных партий проиграл всего лишь 1—2. Я много раз встречался с Флором за доской, а также анализировал с ним, и больше всего в нем мне нравится ясная оценка позиции и выдающееся общее мастерство в позиционной игре. Никто из остальных шести претендентов не может в этом отношении с ним сравниться. В дебюте, равно и эндшпиле, он находится на одинаковой высоте, однако, его «ахиллесовой пятой», как мне кажется, является его неизменная тенденция решать все возникающие проблемы обязательно позиционным путем, хотя не все положения допускают подобную трактовку. Этот недостаток, правда, может быть устранен, так как Флор не раз показывал свое умение и в комбинационных положениях, но в настоящее время он все же отдает предпочтение защите, а не атаке, и это может стать для него опасным. Флор в хорошей спортивной форме — весьма серьезная задача для Алехина. Можно думать, что подобной формы Флор достигнет в тренировке с советскими мастерами.
Остается сказать о себе самом. Капабланка, например, обо мне более высокого мнения, чем я сам. Я полагаю, что могу причислить себя к шахматистам комбинационного стиля; в нужных же случаях обладаю достаточными позиционными знаниями. У меня бывают оригинальные идеи, однако, эндшпиль требует еще углубленного изучения. Мне нравятся сложные острые партии, и, мне кажется, что у меня с Алехиным есть общий недостаток: обоим нам не по сердцу выжидательная стратегия, и в скучных оборонительных позициях мы чувствуем себя неважно, другими словами, — разыгрываем их плохо. В последних шахматных турнирах я прилагал старания отделаться от этой слабости и надеюсь добиться в этом отношении успеха. Что касается возможного матча с Алехиным, то партии с ним меня всегда особенно интересовали, и чувствовал я себя в них хорошо, так как и Алехин любит осложнения. Об исходе такого матча трудно сказать что-нибудь заранее, как и о любом другом матче, но во всяком случае я твердо уверен, что это не будет «игра кошки с мышью».
Разумеется, не исключено, что помимо названных семи кандидатов, выдвинувшихся еще два года назад, вскоре могут появиться новые. Шагом вперед в этом направлении был последний чемпионат СССР. Бондаревский, Лилиенталь, Смыслов показали себя зрелыми мастерами, с которыми надо весьма серьезно считаться. Было бы преждевременно сразу же после первых успехов причислять какого-нибудь мастера к группе кандидатов. Ему нужно дать еще время усовершенствовать свой стиль, нужно предоставить ему возможность обогатить свой турнирный и матчевый опыт и критически освоить его. Я могу утверждать это на собственном примере, так как уже после Земмеринг-Бадена (1937 г.) меня провозгласили кандидатом для борьбы за мировое первенство, а турнирный комитет даже послал Алехину вызов. К счастью, из всего этого ничего не вышло — в то время я безусловно проиграл бы матч. Молодые претенденты на звание чемпиона мира нуждаются в опыте игры с гроссмейстерами, в развитии своего стиля перед тем, как решиться на столь ответственный матч. У мастеров СССР нет в этом отношении никаких забот. Им всегда будет обеспечена необходимая тренировка и предоставлена возможность проявить свои способности.
Об имеющихся в данный момент претендентах сказано уже много, но остается все тот же нерешенный вопрос: каким образом можно было определить наиболее достойного для первоочередного матча? Для ответа на этот вопрос нельзя обойтись без одного или нескольких шахматных турниров, в которых участвовали бы все претенденты. В них можно было бы включить и новых кандидатов, которые нуждаются в тренировке с сильнейшими шахматистами мира.
Можно было бы предложить и другой план: сперва провести предварительные шахматные турниры: «европейский» и «американский», примерно с 6 участниками в каждом, по двух-четырех круговой системе, а затем — финал g 4 победителями, по два от каждого турнира, по 4—6 круговой системе. Победитель финала был бы первым кандидатом.
Но. это все варианты, которые после серьезного обсуждения могут быть изменены.
Бушующая в Европе война не позволяет утверждать, что подобные международные шахматные турниры могут быть сейчас проведены. Лишь страна, где процветает мир — Советский Союз, может взять на себя организацию такого соревнования.
На основании бесед с Алехиным у меня сложилось впечатление, что он с подобным планом в принципе согласен.
Шахматисты всего мира, несомненно, встретили бы с удовлетворением сообщение, что вопрос о матче на мировое первенство наконец урегулирован.»
